На окраине Солнечной системы.А.Фанталов - Дайвинг и подводная охота на Волге, Самара. Снаряжение для дайвинга. Обучение, дайв-сафари.

На окраине Солнечной системы.А.Фанталов

Стоя в новеньком, не опробованном ещё скафандре перед входом в подводную пещеру вспоминаю из детства фантастические рассказы Беляева. Там были отважные исследователи Венеры, черепахо-люди и кислотные бури. Что же ожидает впереди нас? Но это уж точно будет новая повесть и напишем мы её сами. Там, глубоко внизу, в доселе неизведанных доисторических подводных пещерах Европы – одной из мало исследованных лун Юпитера. Не будем вдаваться в подробности того как нас всех сюда занесло, на окраину далёкой пятой планеты солнечной системы. Обычная история. В ней, волею судеб мне была отведена роль космо-геолога, а по совместительству капитана звездолета "Белая чайка". Со мной группа проверенных ребят в составе медика-биолога, химика-взрывника и специалиста по экзопланетной фауне. Сверяем показатели, прыжок в неизвестность и вот уже мы, ощетинившись лучами десятков фонарей начинаем продираться сквозь мрачные подземелья подводных пещер-синотов Европы. Чужой незнакомый мир, для романтиков исполненный тайн и загадок, для нас большой вероятностью никогда больше не вернуться назад. Из темноты фонари выхватывают удивительные, до селе невиданные человеческим глазом пейзажи. Прозрачность субстанции потрясающа. Еще бы - это вам ни прогулки по тихим морским водам Сатурна. И уж точно ни Марсианские каналы школы пилотов. Жидкий метан, гелий и неизвестные пока науки примеси. Анализатор на руке недоверчиво подмигивает.

hosting images

image hosting jpeg
Кажется костюм должен выдержать. Впереди величественно вырастают готические колонны сталактитов и сталагмитов, обрушенные ступени и карнизы древних храмов. По спине пробегает изморось любопытства и страха. Незримые тени обитателей глубин появляясь мгновенно ускользают из под пытливого взгляда. Тёмное царство Ктулху безумного Лавкрафта. Отгоняю неприятные воспоминания. Тушим фонари. Чужая, липкая темнота мгновенно наполняет пространство подводной пещеры, растворяется вокруг нас и осторожно цепляется за шланги и ремни. Из дальних мрачных углов назойливо наползает что- то необъяснимое, чужое и враждебное. Наши спины ощущают сотни незримых вперящихся взглядов, следящих за каждым взмахом ласт. Достаточно. Включаю фонарь. Лучь света мгновенно обжигает чернильные щупальца загоняя их прочь, под рубленные карнизы, под развалины древних колонн и камней, в оскаленные своды сталоктитов. Хищное любопытство обитателей мрака сменяется испугом. На всякий случай оставляю включенным резервный фонарь на шлеме. Капелька ледяного пота пробегает по лбу и обожигает глаз. Проходим дальше. Причудливые коридоры уводят то в узкие острозубые проходы, то в зевы мрачных титанических камер, кольчатых меловых арок и стремительных гранитных колонн, врастающих своими жилистыми гладкими стволами казалось в саму бесконечность. Пространство как будто наполняется симфонической музыкой. Такую музыку почти всегда рождает воображение при виде совершенной геометрии форм. Пульсирующие сумраком, сходящиеся в головокружительные спиральные купола углы стен причудливых залов, зияющие чернотой иконостасы гигантских гротов и ниш. Дальше! Протискиваемся сквозь ощеренный каменными иглами лаз. Болоны скрепят и стонут об острие скалистых клыков, вот череда крутых неудобных поворотов изорванных бездонными узкими расщелинами. Идём друг за другом стиснув зубы и сжав кулаки. Ничего, об этом быть может ещё напишут в учебниках. Анализатор зарделся красным и нервно затрещал. Оглядываюсь, вижу серые окаменевшие в напряжении лица парней. Никто не дрогнул. Ещё бы. Бывало и похуже. В последнем порыве воли протискиваемся сквозь узкое каменное горлышко и вот наконец долгожданный свет. Неизвестный, далёкий, но всесогравающий. В бирюзовом свете кристальная чистота субстрата поражает своей прозрачностью. Мы будто висим в воздухе. Пещера заливается прекрасным серебряным сиянием украшая всеми цветами синего громады застывших каменных водопадов, хрустальных струй и колонн, затейливых мраморных пилястр и арок. Квадратными пыльными комодами грудятся огромные древние валуны, дно усеяно сотнями обломков известковых сосулек и галечных монет. Винтажная коллонада сталагнатов манит нас вдаль, в новые сады мрака и неизвестности. Анализатор затрясся и загудел. Жаль, пора выходить. Поднимающий нас свет и радость единой волной смывают мечты и фантазии. Наверху белесые тела и яркие купальники, пестрые ласты. Вот уже выхожу из воды по скользким деревянным ступеням. За мной те, что шли следом. Лица довольны, глаза ищут за что зацепиться в этом новом надводном мире. Разжимаю зубами регулятор, снимаю маску. Ну вот, закончилось. А ведь я только начал сочинять. Старина Луис-наш инструктор довольно хлопает меня по плечу. «Итс зе моуст бютифул плэйс ай эва син бефор» - срывается само собой с окоченевших губ. Кто ни читал Лавкрафта и Беляева – попробуйте на вкус синот "Дос Очос", возможно вы напишете свою собственную повесть…

image upload
Бывают сны, хорошие сны, которые рисуются не ясно, крупными мазками, без подробностей , но яркой палитрой ощущений. Вспоминать такие сны ещё труднее, ведь сеть их выткана ни визуально-тактильными ощущениями, а эмоцией какого-то более тонкого внутреннего естества, основанного на загадочных подсознательных ассоциациях, эмоциях необычных для бодрствующего разума. В наших снах всегда иные законы физики, запахи и звуки, взаимодействие с предметами. Как возможно словом описать всё это? Я очень хочу рассказать об одном прекрасном месте. Оно существует в нашем материальном мире, но оставляет воспоминания именно такого характера. Скажу больше. Оно и воспринимается таким же потусторонним образом даже в тот момент, когда ты там находишься, пытаясь, однако, анализировать обстановку и оценивать её со всей рациональностью бодрствующего разума. Но когда твой мозг не имел опыта общения с материальным миром в ином качестве, то ощущения полученные от восприятия ложатся сразу на подкорку. Туда, напрямик, сразу в отдел обработки сновидений. И ты чувствуешь себя опять немного обманутым. Ибо ты ни дремлешь, трезв и каждой клеткой своего тела готов к прямому восприятию. Но собственной воли для этого мало. А рассказать ведь хочется обычным человеческим словом! Я не умею передать всё то, что я тогда ощущал. Лишь только то, что видел, но и здесь уже спотыкаюсь даже не начав. Это живое сновидение находится в кристально чистых водах Мексики. В дождевых подводных пещерах – синотах. Местная мекка дайверов - синот «Чак-мул».

adult image hosting
Единственное короткое, но впервые очень искреннее что я твердил сам себе чавкая в загубник регулятора – это «.б твою мать». В кавардаке того немыслимого что творилось в моей голове во время этого дайва, к моему великому сожалению и стыду нашлась только эта единственная всеразьясняющая фраза. Не помню в каком фантастическом рассказе я прочитал понятную теперь для меня идею. В повести пионеры-геологи высадились на Марс и один исследователь –ученый сетовал на неправильный подход к экспедиции. Он говорил, что на его месте должен был оказаться великий писатель или композитор, чтобы потом рассказать об увиденном людям. Мол ни того человека в ракету засунули умы человечества. И действительно никакие измерения, фотографии или видео никогда не заменят столь совершенный аппарат как человеческий глаз в совместной аналитической работе мозга дающего те неретранслируемые ощущения, о которых все мы знаем. Но одно дело - получать личный опыт ощущений и совсем иное- рассказывать другому. Вот объясните например- как старина Рэй Чарльз вдруг сомнет ноты ни в такт и затянет еле слышным мелодичним сопрано после неурочной казалось паузы, да ещё и на секунду выше тональности, а потом вдруг хриплым баритоном расставит все по нужным местам? У иного это фальш и брак, а здесь –музыка, прекрасная на подкожном уровне и только мурашки по спине. «Чак-мул» – это очень хорошая музыка и живопись. А вот какого жанра – зависит только от настроения с которым ты ушел на этот дайв.

jpg image hosting
Вода настолько дистиллирована, что хватает 1,5 - 2 кило грузов на пояс, чтобы камнем уйти с поверхности. И в этой чистейшей слезе фигура ведущего тебя инструктора выглядит весьма нелепо. Довольно толстый человек с двумя баллонами за спиной, да еще шевелящий ногами как неуклюжая галапагосская черепаха висит будто в воздухе и непонятно собственно на чём закреплен! И если где-то там далеко стена, то видно абсолютно каждую трещинку. Это есть абсолютное ощущения полёта! И ни стремительного как бывает в воздухе, а именно такого, как во сне. Ровно с той комфортной скоростью, с которой во сне ты обычно вязнешь как в песке убегая от неприятеля.

image hosting png
После «полёта» протискиваемся сквозь узкий лаз и неожиданно оказываемся в зале радости и счастья. В твой сон, с поверхности, газовыми портьерами вдруг нисходят сотни хрустальных струн играющей арфы. Тонкие хрупкие нити, перебираемые искусным исполнителем. Какая музыка! Пронзая эфир они пляшут на камнях удивительными, слепящими глаз лужицами радуги. Ты хочешь осторожно прикоснуться к струнам, но боишься разрушить гармонию звуков. Невдалеке громады безжизненных сталагмитов вдруг ожили далёким изумрудными городом. Живым и обитаемым. Ты видишь фигурки рыбаков, детишек, снующих рыночных торговцев. Подходишь ближе и те вдруг каменеют как если бы ты был медузой-горгоной. Привязанный же кем-то из гидов для шутки пластмассовый крокодил и дальше -фигурка богоматери смотрятся в пейзаже неуместно. Такие вещи всегда отряхивают и возвращают мозг в привычное бодрствующее состояние. Проходя вглубь начинаешь понимать, что поворачиваешься рассудком. Фигура гида вдруг расплывается и превращается в дрожащий пустынный мираж. И ты хочешь проснуться, но ничего не выходит. Приведение все так же плавно движется вдаль растворяя своим присутствием к тому же и всю геометрию наблюдаемого мира. Мы попадаем в слоистую область соленой и пресной воды. Я ухожу в сторону. Мир обретает вид картин Монэ, расслоенный сотнями живых, подвижных горизонтальных мазков. Делаю взмах рукой перед собой и вот уже иное полотно. Оживший пейзаж пульсирует и застывает уже в новом содержании. Одним движением руки я вдруг оказываюсь в зернистом матовом стекле. Очертания плывут и выгибаются, перспектива выворачивается изнанкой и призрак гида будто бы остался ещё на старом полотне, но я уже плыву по иную сторону зеркала. Здесь столько коридоров в параллельные миры, что захватывает дух. Уходим в глубину. Фонарь включать нельзя. Здесь всё в полутенях и сказочном пляшущем мареве. И вдруг вода пронзительно чиста как воздух в сентябрьском лесу. Я вижу дрожащую гладь чистого озера над головой. Врываюсь на его поверхность, но по ту сторону опять вода! И холодно. Поёжившись возвращаюсь назад, в тепло. «Поверхность» разомкнулась кляксой невидимого острова и озеро над головой застыло мелкой вязкой рябью. Жёлтые ласты гида тяжёлыми лягушачьими гребками уводят во мрак, куда-то вниз. Включаю фонарь и замираю в восхищении. Мрачные и прекрасные творения Гауди. Переплетения восходящих органных раструбов и ниспадающих сплетением замысловатых узлов и фракталов башен и точёных звенящих пиков. Торжественным готическим коридором выходим в распластанный губчатый зал. Здесь омертвела чья-то древняя боль. Полы зияют глазницами фантасмагоричных черепов нелепых созданий. Поворачиваюсь на спину и вижу, как пузыри из баллона сверкающей ртутью растекаются в печальных пористых сводах, вползая в глазницы, будто оплакивая что-то, в обратном течении собственного времени. Костница, расширяясь,ведёт в атриум титанов – здесь грудятся поддерживаемые друг другом необхватные древние колонны и валуны. И всё как будто имело некогда порядок и убранство, но храм вдруг опустел и брошен. Но вдалеке жизнь течёт своим порядком и весёлый солнечный оркестр вновь серебрит угрюмые камни. Те оживают, зажигаются бирюзой и пляшут радужными зайчиками. Вот две большие ворчливые рыбы оскорбились лучом моего фонарика и будто прихрамывая ретировались в каменный бельэтаж. Сквозь симфонию света, любуюсь подвижными декорациями роскошных пальмовых теней на поверхности. А где-то далеко, закулисными миражами зазеркалья, полощет призрачный тропический лес. И ты понимаешь, что это действительно иной мир.

adult image hosting
Когда я вышел из синота, то ничего вразумительного сказать моему гиду не смог. Но этот очаровательный толстяк с горящими цыганскими глазами всё понял по моей роже и пока я заикался, он довольно мотал головой и смеясь повторял;- «ес, ес», мол слова излишни. А я только и смог, что всердцах, задыхаясь изобразить обоими руками "окей" и выдохнуть : «это просто п…ец!». «Ес, Йееес» - довольно вторил Луис и глаза его запылали. Видимо такое определение синоту «Чак-мул» ему каким-то образом уже знакомо.

jpg image hosting